Уральская земля издавна славилась удивительными мастерами, создававшими уникальные произведения искусства. Так, Молотовская (ныне Пермская) область была знаменита обработкой природного камня и керамикой, Свердловская – металлическим и ювелирно-гранильным производством, Челябинская – чугунным каслинским и кусинским литьем, ковро-ткачеством и кружевами, а Чкаловская (ныне Оренбургская) область обрела известность как исконный центр пуховязания. Продукция уральских кустарей пользовалась большой популярностью не только внутри страны, но и зарубежом. Так, камнерезная артель «Кунгурская» (Молотовская обл. ) поставляла облицовочную плитку для станции метро «Сокольники», ее изделия экспонировались на международных выставках в Париже (1937) и Нью-Йорке (1939) [1].
Работой по камню в Молотовской области впервые занялись крестьяне Ординского района еще в 90-х гг. XIX в. А перед войной там существовали 4 профильных кооператива с объемом производства свыше 3,5 млн руб. в год, объединявшие до 700 членов. Исходным материалом для их ремесла служили белый, серый, цветной ангидрит, селенит и серпентин из местных месторождений. Никто из кустарей не имел специального художественного образования. Два скульптора, Вяткин и Попов, лепили из глины модели-образцы, по которым и делались оригинальные вещи. Отдельные умельцы-самородки поднимались до высот истинного творчества.
К таковым относился Николай Оболдин из артели «Павловская». Его «Ваза с цветами», представлявшая собой букет белых ромашек, затейливые орнаменты из камня могут быть по праву причислены к шедеврам. Автором великолепных женских украшений – рантовых браслетов, инкрустированных топазами, аметистами и аквамаринами, был старейший свердловский ювелир-кооператор, 80-летний Ф. И. Насонов [2].
Ковроткачество на Урале возникло благ.ря председателю кооператива «Имени Н. К. Крупской» Агнии Евгеньевне Мальгиной (село Канаши, Шадринский район, Челябинская (ныне Курганская обл. ). В начале 1930-х гг., будучи на выставке в Москве, она увидела прекрасные армянские ковры и поехала в Ереван, где досконально изучила искусство их изготовления. Вернувшись, обучила мастерству своих коллег, которые раньше плели обыкновенные шерстяные циновки и половики. Сотканным шадринцами коврам авторитетные столичные эксперты дали высокую оценку и рекомендовали включить их в перечень экспортных товаров [3].
Далеко за пределами края славились работы уральских кружевниц из артели «Кооператор» (г. Шадринск, Челябинская, ныне Курганская обл. ). Эскизы им присылала Московская Академия Художеств. С помощью нехитрых приспособлений: деревянных козелков, подушечек с трухой, коклюшек и булавок в руках мастериц рождались причудливые живописные узоры. 100 женщин из 4 окрестных деревень выпускали продукцию на десятки тысяч рублей [4].
Другим уникальным промыслом было каслинское литье. Товарищесто «Имени В. В. Куйбышева» (Касли, Челябинская обл. ) выпускало около 30 чугунных скульптур и композиций, в том числе «чугунный кабинет» и «Россию» – произведения, ставшие всемирно известными. При нем была создана школа с трехгодичным сроком обучения. Наряду с техническими дисциплинами учащимся преподавалась анатомия, архитектура, ваяние. Иностранцы предъявляли большой спрос на русское художественное литье. Но из-за нежелания или неумения местных чиновников от кооперации организовать сбыт, артель в 1939 г. перепрофилировали, и она несколько лет поставляла запчасти для машиностроительного завода [5].
О превосходных свойствах этого греющего тело и душу платка наслышаны многие. Известно также, что он обладает легкостью и воздушностью, позволяющими ему проходить сквозь обручальное кольцо. Но мало кто осведомлен о трудностях, которые приходилось преодолевать, чтобы сохранить старинный промысел.
В 1939 г. в Чкаловской области насчитывалось 23 пуховязальных кооператива с количеством работающих 5 461 человек. Для нормального функционирования им нужен был высокосортный козий пух. По госпоставкам он не проходил и, следовательно, получить его в централизованном порядке не представлялось возможным. Оставались самозаготовки, но их развертыванию препятствовала большая разница между предельно-закупочными и рыночными ценами (соответственно 45 и 450 руб. за 1 кг). Серьезная проблема заключалась и в низкой оплате труда вязальщиц: 45–60 руб. за один платок, тогда как на его изготовление уходило 260 часов или 33 дня. Некоторые компенсировали трудозатраты тем, что утаивали часть пуха, разбавляя его так называемой «джабагой» или грубой шерстью. Это приводило к снижению сортности. В 1939 г. 57 % готовой продукции маркировалось 2 и 3 сортом (годом раньше – 30 %). За фальсификацию виновник подвергался штрафу в десятикратном размере от стоимости изделия [6].
На Всесоюзном совещании по пуховому промыслу, состоявшемся 8–12 апреля 1939 г. в Чкалове, куда прибыли делегаты от Москвы, Пензенской области, Белоруссии и Казахстана, звучали просьбы к Наркомзему запретить свободную продажу пуха с тем, чтобы облегчить его заготовку через промсоюзы. Всекопромсовету участники форума рекомендовали создать особый товарный фонд для стимулирования закупок этого ценного сырья. Совещание также одобрило единую тарифную сетку, поднявшую заработок мастериц в 1,5–2 раза [7]. Национальные ремесла имели на Урале крепкие корни и основывались на извечном стремлении простых людей к гармонии и красоте. Несмотря на усиление мобилизационного накала в экономике предвоенного СССР народное искусство продолжало жить.
Однако вероломное нападение гитлеровской Германии и крайне неблагоприятное для нашей страны начало военных действий поставили на повестку дня задачу скорейшего перевода на военный лад практически всех производственных мощностей, включая и те, которые относились к системе промысловой кооперации.
Артели, получившие военные заказы, работали по 20 часов в сутки, в две смены. На производство оборонной продукции переключались кооперативы сугубо гражданского профиля. Например, Опачевская камнерезная артель (Молотовская обл. ) в большом количестве стала вырабатывать хирургический гипс [8]. Невьянские и нижнетагильские кооператоры, ранее выпускавшие декоративные металлоизделия (кованые сундуки, расписные подносы и т. п.) с начала войны были переведены на изготовление боеприпасов. Многих специалистов призвали в армию. К примеру, из березовской артели «Шахтер» (Свердловская обл. ) мобилизовали 150 гранильщиков, ювелиров и камнерезов и предприятие закрылось. Оно имело годовую программу в 1130 тыс. руб. [9] На всю Молотовскую область в 1943 г. осталось 32 мастера каменных дел [10], да и те трудились не по профилю. Возникла реальная угроза утраты передаваемых из поколения в поколение традиций.
В это непростое время в руководстве нашлись люди, озабоченные судьбой русских национальных промыслов. Так, еще в конце 1942 г. (!) по настоянию первого секретаря Челябинского обкома ВКП(б) Н. С. Патоличева на кооперативных предприятиях г. Касли возобновили выпуск сувениров из чугунного литья.
Вскоре решением данной проблемы вплотную занялось правительство. 7 февраля 1943 г. СНК РСФСР принял постановление «О мероприятиях по восстановлению и развитию народных художественных промыслов в РСФСР». В июне 1944 г. в дополнение к предыдущему выходит еще одно: «О восстановлении и расширении народных художественных промыслов в системе промысловой кооперации РСФСР». Умельцам повышались оклады и нормы продовольственного снабжения, выделялись инструменты, сырье, их запретили отвлекать на другие работы. Особым распоряжением СНК СССР ведущие мастера отзывались с фронта. В течение 1943- 1944 гг. в целом по России в артели вернулось 57 специалистов [11]. Партийные и советские органы взяли промыслы под свою опеку. По предписанию обкомов ВКП(б) и облисполкомов в Молотовской, Свердловской, Челябинской областях создавались профессионально-технические школы огранщиков, камнерезов, литейщиков. Старинное искусство удалось сохранить. В 1945 г. кооператоры Молотовской области выпустили художественных изделий из камня на 3950,6 тыс. руб., что было на 390,6 тыс. руб. больше, чем в 1940 г. [12]. И сегодня уральцы по праву могут гордиться высоким искусством своих земляков – ювелиров, оружейников, граверов.
- Звезда. – 1947. – 31 мая.
- Ванеев, И. А. Местная и кооперативная промышленность Молотовской области / И. А. Ванеев. – Пермь, 1949. – С. 50; Правда. – 1940, 15 февраля; Звезда. – 1940, 27 января.
- Кинд, Б. Кустарно-промысловая кооперация области / Б. Кинд // Челябинская область. –Т. 1. – Челябинск, 1938. – С. 244.
- Челябинский рабочий. 1939. – 2 марта.
- ГАРФ. Ф. 5448. Оп. 1. Д. 1371. Л. 19; Д. 1349. Л. 100.
- ГАОО. Ф. 1010. Оп. 1. Д. 148. Л. 89; Д. 194. Л. 8–11.
- ГАОО. Ф. 1010. Оп. 1. Д. 148. Л. 89; Д. 194. Л. 20,23–25,49.
- Лялицкая, С. Молотовские камнерезы / С. Лялицкая. – М., 1955. – С. 32.
- РГАЭ. Ф. 484. Оп. 1. Д. 4321. Л. 36.
- Архипова, Т. Г. Управление местной промышленностью и промкооперацией в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945 / Т. Г. Архипова. – М., 1985. – С. 74.
- Русские художественные промыслы. Вторая половина XIX–XX века. – М., 1965. – С. 186,190.
- Ванеев, И. А. Местная и кооперативная промышленность Молотовской области / И. А. Ванеев. – Пермь, 1949. – С. 50.
Источник: Южный Урал в годы Великой Отечественной войны: материалы межвузовской научной конференции, посвященной 65-летию Великой победы / сост. В. С. Толстиков; Челябинская государственная академия культуры и искусств. - Челябинск, 2010. - 267 с. ISBN 978-5-94839-247-9
Автор: Пасс Андрей Аркадьевич – доктор исторических наук, профессор, зав. кафедрой политических наук и связей с общественностью Челябин-ского государственного университета