Из трудов Прокопия Кесарийского и Агафия-Схоластика известно, что активными участниками длительной Ирано-Византийской войны являлись также грузинские государства (Картли и Эгриси). В связи с интересующим нас регионом, исходя из этих источников, мы можем лишь полагать, что военные действия в Верхней Имерети не разворачивались и отсюда можем заключить, что она не входила в сферу интересов ни византийцев, ни иранцев. Это обстоятельство выглядит немного странным, так как известно, что обе воюющие стороны явно имели в восточной части Западной Грузии собственные, четко выраженные стратегические цели. Хорошо известно также и то, какое большое значение придавали и Византия, и Иран установлению контроля над прилегающей к Эгриси и Картли территорией. В подтверждение этому достаточны примеры Шорапанской и Скандской крепостей.
В научной литературе отмечено, что указанные крепости играли важную роль в жизни Эгриси раннего средневековья и представляли собой жизненно важные фортификационные сооружения оборонительной линии Риони и Квирилы. И Шорапани, и Сканда являются крепостями, граничащими с Верхней Имерети. Собственно, Верхняя Имерети также богата фортификационными сооружениями (крепости: Модинахе, Цинсопели, Хреити, Свери, Ицкиси, Тодадзе, Нигозети, Навардзети и др.), однако ни об одной из них мы не располагаем никакими данными, связанными с историческими явлениями раннего средневековья. Это обстоятельство может быть истолковано двояко. Первое - то, что указанные крепости не имели никакого применения и, соответственно, не играли никакой роли в исторических процессах данного периода. Это нам кажется малоубедительным, ибо, если в действительности было так, то вообще не было смысла в их строительстве. И второе, по нашему мнению, более близкое к реальной действительности - то, что эти крепости были построены через определенное время после указанных явлений. Однако и здесь немного не понятно то обстоятельство, что письменные данные о них - не так уж многочисленны ни в развитом, ни в раннем средневековье, и можно сказать, что, если не принимать во внимание несколько сохранившихся сведений о крепостях Свери и Модинахе, то другие данные не подтверждаются. Поэтому мы не исключаем возможности предположения того, что в VI-VII веках эти крепости вообще не существовали и, соответственно, Верхняя Имерети представляла собой регион без крепостей. Здесь же следует четко отметить, что проблема крепостей является предметом отдельного исследования, однако этот вопрос нас интересует с другой точки зрения. В частности, мы стараемся разобраться, какие взаимоотношения могут существовать между археологическими артефактами раннего средневековья и собственно архитектурными сооружениями. Хотя, мы твердо убеждены и в том, что на данном этапе этот вопрос, наверное, все же не прояснится, так как кроме археологических раскопок необходим и архитектурный анализ этих памятников, что, конечно же, выходит за рамки представленной работы. Здесь ясно и то, что крепостям придается большое значение и с исторической точки зрения, ибо, когда мы стараемся рассматривать какую-либо территорию как единицу управы, тем более - в раннем средневековье, то здесь не сможем обойти проблему крепостей. Это потому, что социальная детерминация высших управляющих слоев того или иного уголка непредставима или малоубедительна без владения соответствующей крепостью, ибо, как указывается в научной литературе, политическая сила правителя олицетворена в построении им крепости, так как тот, кто владеет крепостью, является реальным владыкой и правителем страны (М. Инадзе). Отметим, что в условиях функционирования крепостной линии Сканда-Шорапани Верхняя Имерети выглядит как бы выпавшей из общего исторического контекста, и нашей целью является выяснение того, насколько реальна основа подобного суждения. Полагаем, что этот вопрос находится в прямой связи с проблемой Аргветского эриставства (княжества), и в этой связи характерно и то обстоятельство, что историческая традиция «Жития Картли» не рассматривает создание Аргветского Эриставства (так же, как и остальных эриставств) без крепостей и, согласно Леонтию Мровели, Парнаваз в восточной части Колхиды осуществляет одновременно два действия: основывает эриставство и в качестве символов центральной и местной властей строит две крепости - Шорапани и Димна. Следует отметить и то, что в грузинской историографии однозначно произошло отожествление Аргветского эриставства с Шорапанским эриставством (Г. Цкитишвили) и Димне изначально было присвоено второстепенное значение. Неоспорим тот факт, что Шорапани считается центром административно-территориальной единицы, созданной Парнавазом, а какими функциями в этом случае была наделена, в частности, крепость Димна и Дими вообще, - этот вопрос по сей день остается без ответа, можно сказать, что ответить на него никто и не старался. Здесь же не может не заинтересовать еще одно обстоятельство. Если Шорапани и Димна были построены царем как приграничные крепости, тогда возникает вопрос, для чего понадобилось властям Картли возводить приграничные крепости в центре собственного царства? Ведь известно, что Картлийское царство времен Парнаваза владело весьма обширными территориями также в Западной Грузии, и граница этого государства доходила до сегодняшней Абхазии (до р. Галидзга), а выпавшая на долю Куджи территория также принадлежала Картли. Рассматривая этот вопрос, мы должны согласиться с высказанным в научной литературе мнением, согласно которому, в указанном изложении «Жития Картли» слились сведения, отражающие различные исторические периоды Картли, что находит свое подтверждение в стратиграфических данных современных археологических памятников (Г. Махарадзе, З. Брагвадзе). И действительно, археологические раскопки в Шорапанской крепости не выявили культурного слоя времен деятельности Парнаваза, и самый ранний строительный горизонт не выходит за рамки I в. до н.э. и I в. н.э. Археолог этого памятника вполне справедливо указывает, что исследование периода времен Парнавази в Шорапанской крепости требует большой осторожности (В. Джапаридзе).
Данные археологических памятников как античного, так и раннесредневекового периодов указывают, что Верхняя Имерети должна была иметь статус какой-то политической единицы, и не исключено, что представляла собой управную территорию. Хотя для раннего средневековья подобное предположение пока еще относится к разряду спорных соображений, ибо находящиеся в нашем распоряжении археологические памятники не дают возможности его однозначного утверждения, однако с категоричностью и не исключают. Известно, что Верхняя Имерети развитого средневековья действительно представляла собой часть одного из важнейших феодов - Аргветского княжества, и здесь же находилась резиденция эристави. Имеется в виду упомянутое в «Матиане Картлиса» («Летопись Картли») Чихское эриставство. В указанном историческом источнике уже не упоминается Аргветское эриставство и подтверждается «Чихский эристави». Правда, в летописи прямо не упоминается Чихское эриставство, однако, вполне ясно, что под «Чихским эристави» подразумевается княжеская земля. Если Чиха была княжеством Картли, тогда ясно, что Верхняя Имерети этого периода, соответственно, находилась в рамках Картли. Хотя, в этом конкретном случае, наверное, интерес должно представлять не то, кому подчинен этот край, а то, с каких времен можно предполагать существование указанного эриставства. В связи с этим вопросом небезынтересными выглядят находки Ицкисской крепости, где VI-VII века представляют собой период возрождения этого поселения. Освоена почти вся гора, и толщина культурных слоев достигает 2-х метров. Исходя из этой реальности, в археологической литературе было высказано предположение, что, возможно, Ицкисская крепость этой эпохи представляла собой главное фортификационное сооружение верховья р. Квирила и контролировала пути, ведущие в нагорные и равнинные местности Шида Картли. Не исключается и предположение, что такой важный стратегический пункт мог быть также резиденцией правителя региона.
Автор: Брагвадзе З., Капанадзе Н. Грузия