Почта. Слово всем нам такое знакомое с детства и настолько привычное, что большинство из нас вряд ли задумывалось о происхождении почтового дела в нашем городе.
Одно из первых упоминаний об этом встречается в документах конца XVIII века - указ Оренбургского губернского правления об учреждении почтовых станций от 26 мая 1798 г. Большой и объемный, он предписывал "по всем дорогам, идущим к обеим столицам нашим и между губернаторскими городами должны быть поставлены лошади по почтовым станам в том количестве, каковое расписанием положено быть".
В некоторых уездах имелись ямщики, назначенные местным начальством, а там, где их не хватало, следовало "помощь учинить нарядом от городов и уездов, яко общественную повинность". Городским и уездным жителям предстояло самим идти на эту службу или же вместо себя нанимать кого-то и посылать на почтовый стан вместе с лошадью.
При этом предусматривалось, чтобы "сия общественная повинность оставалась на направлении не одних и тех же жителей, кои на тех проезжих дорогах жительствуют, а вообще и на прочих в сторонах пребывающих", а потому к почтовым станциям приписывались ближайшие селения, через которые пролегали проезжие дороги, а население их должно было нести почтовую повинность наравне с жителями почтовых станций.
Кроме того, существовал еще и подушной налог за содержание почты. Составлял он 20 копеек с "души мужского роду". Собранные деньги шли на ремонт станционных зданий, покупку лошадей и корма для них.
Указ предполагал бережное отношение к лошадям. На больших дорогах рекомендовалось использовать от 6 до 10 лошадей, "которых никому не давать, кроме курьеров... наблюдая, чтобы подорожная из столицы была подписана рукой любезного сына нашего наследника цесаревича и великого князя Александра Павловича, из прочих же мест за подписью военным или гражданским губернатором, а из южных краев послов или министров наших..." Губернаторов обязали прислать в сенат сведения о том, "по каким дорогам и на каких именно станциях сколько лошадей поставить положено и действительно поставлено, имея за правило, чтобы почтовые станы устраивались отсюда не более как от 20 до 30 верст..."
Что из себя представлял почтовый стан? Вот что гласят по этому поводу пункты "Проекта о заведении почтовых станов и о должности содержателей", разработанного во второй половине XVIII века.
Первый пункт проекта требовал, чтобы содержатели почтовых станов чинили построенные казной дома, конюшни и содержали все в исправном состоянии. "При всяком почтовом стану содержать: 1. По 25 добрых и к почтовой езде годных лошадей... 2. По 10 человек почтальонов, способных к той должности, а не малолетних. 3. По одной крепко сделанной фуре для ординарной еженедельной почты и проезжающих. 4. По 10 роспусков с кибитками, с окованными колесами... 5. По 10 саней с кибитками. 6. По 6 хороших седел. 7. Чемоданы и переметные сумы кожаные. 8. Почтовую ливрею на 10 человек. 9. Хомуты, узду и прочую кожаную упряжку, крепкую и надежную. И все сие осматривать по два раза в год осенью и весною, кому приказано будет".
Три последующих пункта определяли порядок сдачи на содержание почтовых станций. Их нельзя было откупать на срок менее 15 лет. Содержателями станов могли быть лица любого звания, которые должны представить поручительство, что если они окажутся непригодными к отправлению своей должности, то полученные от правительства деньги содержатель немедленно вернет. Раз в 15 лет должны устраиваться торги.
Пункты 6 и 7 предоставляли содержателям почтовых станций преимущественное право продавать проезжающим съестные припасы по рыночным ценам, сено, овес, кожаную упряжь и прочее необходимое путешественникам. Им было разрешено продавать в чарки и рюмки водку, виноградные вина, английское пиво и все то, что в городах и трактирах продается на том же основании. Разрешалось пускать на ночлег в почтовые станции людей любых званий.
Проезжающие были обязаны платить установленные прогоны по 12 копеек за 10 верст. Эти деньги и являлись платой за работу содержателям. Они таюке расходовались на приобретение почтового инвентаря, на поддержание в порядке здания станции. Во избежание задержки почты каждому содержателю предписывалось иметь на станции по шесть запряженных лошадей и по два почтальона, готовых к немедленному отъезду. Запрещалось задерживать курьеров и чемоданы с почтой более чем на 30 минут. Летом и зимой курьеров возили со скоростью 12 верст в час, а осенью и весной -- одиннадцать.
Вскоре после издания "Проекта", имевшего огромное значение для дальнейшего развития русской почты (около 80 лет на его основе составлялись правила по содержанию почты), оренбургский гражданский губернатор тайный советник Баратаев Иван Михайлович издал указ об устройстве почтовых станов по Оренбургской губернии.
Десятки километров отделяли почтовые станы один от другого. Еще в октябре 1756 г. канцелярия Оренбургской губернии вынесла решение о строительстве двух трактов на собираемые с местного населения деньги.
Первый тракт должен был соединить Оренбург и Уфу, второй -пройти через Самарский городок до Верхнеуральска и Челябы (здесь предполагалось устроить 22 станции и использовать 90 лошадей). Всего же на обоих трактах должно было быть 144 почтовые станции, в том числе между Уфой и Челябинском —- 110 станций. Впоследствии появился документ, упорядочивающий распределение почтовых лошадей по основным почтовым дорогам. Назывался он так: "Ведомость, показующая в каких местах по Оренбургской губернии к столичным и уездным соседних губерний, городам, также и между уездными учреждены почтовые станы и по скольку на каждом определено для возки почт лошадей".
Чтобы почтовая служба работала бесперебойно, местные власти должны были содержать в порядке не только почтовые станции, но и дороги и мосты. О, сколько уже сказано и написано о российских дорогах! Стоит ли повторяться? Остается лишь засвидетельствовать, что проблема эта волновала челябинских чиновников и в том далеком 1 789 году, когда городская Дума рассматривала вопрос об устройстве дорог и мостов на почтовых трактах Челябы.
В середине XIX века на территории Челябинского уезда руководствовались Положением об устройстве Почтовой части, подписанной императором Николаем 22 октября 1830 г. и его же Указом Оренбургскому губернскому правлению, который был получен на месте 2 декабря 1830 года. Эти документы разъясняли особенности новой структуры почтового департамента. Например, сенат решил упразднить губернские Почтамты как "излишнюю инстанцию, разделить все Почтовые места на Округи и поручить их ближайшему надзору Почт-инспекторов".
Как гласит Указ, "окружной Почт-инспектор есть главное лицо по почтовой части в губерниях, составляющих его округ". Из числа почтовых чиновников назначались помощники Почт- инспектора.
Указ подробно расписывал права и обязанности служителей почты, а также имел разделы о приеме, отправлении, получении и раздаче корреспонденции, о функциях, губернских и областных почтовых контор, о поощрениях и взысканиях, о контроле в почтовых конторах, о высылке почтовых сборов и т.д. Как правило, требования императорских и сенатских указов аккуратно выполнялись. Но нередко на местах при воплощении их в жизнь вносились коррективы. Вот как обстояли "почтовые дела" в Челябинском уезде. Ниже приводится материал из фонда краеведческого музея, принадлежавший перу челябинского краеведа-историка Протасова... Доверимся этому первоисточнику и окунемся в далекое прошлое.
"До проведения железной дороги и открытия вслед за сим правительственных почтовых отделений, сношения города с уездом производились через посредство вольнонаемных "почтарей", находящихся в распоряжении полицейского управления.
По штату таких почтарей полагалось, два с жалованьем... 5 рублей в месяц. В действительности же их было три, причем содержание одного из них приняли на себя винокуренные заводчики - - братья Злоказовы, Поклевские, Покровские, Перцев и Шмурло. Все пять кабацких фирм, имеющих в уезде винные склады, доверенных и служащих в них согласились уплачивать полиции по 1 рублю в месяц на содержание третьего "почтаря". Правда, этот третий в водке хоть купайся -ведь это же в самом деле плюс к месячному жалованью.
Остальные два почтаря довольствовались вином только к Рождеству да к Ппгхе, и еще к какому-нибудь семейному празднику вроде именин или появления новорожденного в семье. Для разъездов почтари снабжались от полиции открытым местом. Маршрут для следования почтарей по уезду был выработан с таким расчетом, чтобы захватил резиденцию становых приставов, судебных следователей, лесничих, мировых посредников. Почта же в сторону от линии маршрута сдавалась в волостные правления. Разумеется, услугами почтарей пользовались и частные лица, причем обратно в Челябинск почтари возвращались уже другими селениями и обслуживали, таким образом, почти все население уезда, а у каждого почтаря был свой район разъездов: в пути они находились и день, и ночь невзирая на погоду. В течение недели каждому из почтарей приходилось быть дома два, самое большое три дня, чтоб снова отправиться в дорогу.
Для собственного удобства почтари имели свои - летние и зимние экипажи. Приносит крестьянка мешок с разной снедью и просит: "Сделай милость, передай там в казарму нашему парню, вот и письмецо, а гуська тебе за спасибо (т.е. в благодарность)". Если посылается "парню" мороженое масло, да еще в посуде с просьбою вернуть последнюю "на что она там ему, а у нас все же при хозяйстве сгодится ), и от такого поручения почтарь не откажется. Большую часть гонорара почтаря составляли масло, птица, холст ("А это вот тебе на рукотерчик"). Особенным доверием пользовался Николай Михайлович Осетров, но и в отношении двух других почтарей не приходилось слышать, чтобы не было бы сдано письмо или не доставлена какая-нибудь посылка. Перед наступлением зимы, например, только одно духовенство сколько посыпало своим детям в Челябинск разной разности - - теплую одежду и обувь с неизбежным приложением кулька гостинцев и т.п. "Как-то является ко мне Н. с собакой на веревочке, - - рассказывал Осетров. Дядюшка кланяются вам - - получите вот собачку, пристала она где-то к нам. Собачка умная, охотничья, а им, говорит, для чего?" Осетров тащился с собачкой до г. Челябинска 140 верст.
Особенно перед праздниками Рождества и Пасхи чего-чего только не доводилось доставлять из города по заказам чиновничьего духовенства, учителей, волостных писарей.
Разъезжать по уезду с открытым местом - дело, как говорится, законное. Но разгуливаться бесплатно на обывательских лошадях как будто не подходяще, особенно в страдную пору. Между тем гимназисты беспрепятственно пользовались, по крайней мере в казачьих селениях нашего уезда, лошадьми. Станичный писарь, вложив в конверт ненужную бумагу или просто записку к своему приятелю, делает на конверте надпись "Летучка", а самый конверт запечатывает сургучом, причем под сургуч подкладывает часть пера какой-нибудь птицы (отсюда и название "летучка", как знак важности и быстроты доставки пакета по назначению). Такими, с позволения сказать, документами от писарей пользовались их знакомые, чтобы куда-нибудь прокатиться от нечего делать. По крайней мере такие бесплатные разъезды практиковались еще в 80-е и даже в 90-х гг.
Хорошо известен факт, как один "кобылий чиновник" (в 1891 году так народ величал инструкторов по борьбе с кобылкой) прокатился несколько верст на тройке... казаков. В одном поселке не оказалось лошадей -- все подохли, но "кобылий чиновник" потребовал (не пешком же идти), чтобы казаки сами запряглись. Скрепя сердцем поселковому атаману пришлось нарядить трех казаков, а его благородие "кобылий чиновник" уселся в экипаж и поехал.
На Кочкарских золотых приисках (верстах в 40 от г. Троицка) поживал барон Коц — страшный любитель быстрой езды на лошадях. V него в адрес ямщиков всю дорогу только и слышно было, что "пошел" да "погоняй". Ямщики потворствовали барону не щадя хозяйских коней, потому что на водку он всегда платил 3 рубля, а сам хозяин получал установленную казенную плату от 1,5 до 2 руб. Однажды барону случилось ехать из Миасского завода в Кундравы, (21 верста). Конечно, "пошел" да "погоняй" посыпались как из рога изобилия. Но вот на 19-й версте коренник, задохнувшись, пал. Ямщик, замотнув за козлы вожжи, спрыгивает, оттаскивает коренника в сторону и сам запрягается в хомут. К Кундравам за две версты местность покатая — человек-коренник с помощью двух пристяжных быстро покатил повозку, насвистывая, ухая и покрикивая обычное ямщицкое "но-но-но, соколики!". Сначала опешивший было барон все 2 версты хохотал до истерики. День был праздничный. Близ почтового двора, когда "ямщик-лошадь" изрек свое обычное "тпру, стой!", собралось поглазеть много народа, а барон все еще не мог отделаться от истеричного хохота. Наконец, барон выбрался из экипажа и, вручая ямщику 25 рублей, сказал: "Это тебе на водку, а вот 75 рублей хозяину за подохшую лошадь".
Вот таким было "почтовое" начало на территории Челябинского уезда.