Со времен императора-обновителя Петра Великого в России стал разводиться картофель. Однако за первые сто лет он не стал повсеместной сельскохозяйственной культурой. Восточнее Волги его не знали и во времена Николая I. В недороды хлеба здесь умирали с голоду, в то время как в центре страны спасались за счет картофеля, недаром же его стали именовать "вторым хлебом".
Николай I из лучших побуждений решил ускорить события, применив императорскую власть. 8 февраля 1841 года он распорядился вовсеместно выращивать картофель. Оренбургский губернатор В.А. Перовский немедленно направляет в районы возделывания картофеля крупные обозы за семенами. Они закупались за счет средств казачьего войска и весной бесплатно распределялись в станицах вблизи губернского города, посадку была возложена на атаманов. Несмотря на обещанное вознаграждение, посадку картофеля казаки приняли в штыки. Когда атаманы и уполномоченные не справлялись с заданием, их отправляли в Оренбург и наказывали плетками.
На следующую весну в Оренбургской губернии с посадкой картофеля не смирились, а в апреле 1843 года вспыхнул бунт. Следует сказать, волнения крестьян на Урале начались в 1842 году. Конечно, не только картофель стал их поводом. В каждой местности были тому глубинные причины, в казачьем Оренбуржье - целый ряд нововведений. Раздраженные предыдущими новшествами, южноуральцы увидели в картофеле посягательство на "древлее благочестие", ибо картофель считался порождением дьявола, и предпочитали погибнуть, нежели "продать душу черту".
Крупнейшие волнения начались в начале апреля 1843 года и охватили восточную часть нынешней Челябинской и большую половину Курганской областей - крестьянские волости и места расселения новообращенных казаков. Как показывают архивные документы, по размаху и продолжтельности уральский "картофельный бунт" не имел себе равных в империи.
Когда волнения приняли массовый характер, стало ясно, что потребуется военная сила. 16 апреля 1943 года в Еткульскую станицу командиру девятого казачьего полка полковнику Аржанухину из Челябинска нарочным был доставлен пакет. В уведомлении говорилось, что "по случаю усилившихся беспорядков, дошедших до высшей степени", был с войсками готовыми для "употребления" и ждать указаний из Оренбурга.
Спешная мобилизация проходила во всех старых станицах уезда и за его пределами. Пунктом сбора войск были определены Челябинск, Троицк, Чебаркуль, станицы Миасская, Еткульская, Еманжелинская, Усть-Уйская, Звериноголовская и другие. В них доставляли артиллерию, боеприпасы, фураж, сюда же подходил гужевой транспорт.
Ознакомившись на месте с событиями и опасаясь, что мятеж вот-вот перерастет в новый пугачевский бунт, губернатор Обручев тут же отдал приказ направить в район Челябинска несколько полков башкирских казаков. Он подсчитал, что собранные казачьи полки не в состоянии подавить мятеж и обьявил дополнительную мобилизацию "Всем казакам, назначенным из Оренбургского казачьего войска на службу в сем году в Нижний Новгород и в Мо'скву, а также записанным в артиллерию из 7, 8, 9-го полков немедленно следовать в город Челябу, куда непременно прибыть 20 и 21-го числа сего месяца, сверх сего из сих полков следуют туда же назначенные люди на летнюю кордонную службу и в отряды султано-правителей..." Этим приказом все служилое казачье население поголовно было отправлено на усмирение бунта.
Распоряжение губернатора выполнялось с завидной оперативностью. Уже 4 мая к концу дня казаки были отмобилизованы и приведены в боевую готовность. К этому времени весь бунтующий край был окружен плотным кольцом казачьих сотен. На севере по линии Челябинск - станица Миасская войсками командовал полковник фон Раден. На юго-востоке в районе Усть-Уйской и Звериноголовской станиц - наказной атаман граф Цукато. На западе были рассредоточены башкирские полки. Общее командование оставил за собой губернатор Обручев. Им была поставлена задача не выпустить ни одного бунтовщика.
Рано утром 5 мая раздались ружейные и пушечные выстрелы. Стреляли для нагнетания страха, снаряды рвались за околицами селений. Лавина казаков согласно плану стала занимать один населенный пункт за другим. Сопротивления со стороны бунтовщиков, как правило, не было. Они понимали, что вступать в единоборство с пушками, ружьями и саблями не имеет смысла. Казаки избивали бунтовщиков, они были злы за то, что их мобилизовали, когда пора было сеять. Дома у них остались жены, дети и старики, которые не могли справиться с проведением полевых работ. Казаки стремились провести карательную операцию в предельно сжатые сроки, чтобы скорее вернуться домой и успеть хотя бы в поздние сроки засеять свои наделы. За две недели все деревни, поселки и слободы, охваченные бунтом, были заняты казачьими отрядами. В результате разбирательства около 600 активных участников были отправлены в тюрьмы.
Поскольку в большинстве своем бунтовщики принадлежали к казачьему сословию, им был назначен военный суд. Дознание шло долго. Только в конце 1845 года приговор суда был высочайше утвержден Николаем I.
В один день 20 января 1 846 года в Челябинске, крупных станицах и поселках было исполнено решение суда. Бунтовщики подвергнуты беспощадному избиению шпицрутенами. Наказывали их в присутствии всех жителей "от мала до велика". Избитые истекали кровью, а толпы выли, не вытирая слез.
В Еткульской станице пошли дальше. Здесь на площади около церкви находилось двухэтажное здание сшничного правления, в котором размещался штаб девятого казачьего полка. Перед входом в здание лежала огромная каменная плита, на которой и проходили истязания. На этом не заканчивались муки осужденных. Некоторых из них переносили в карцер и приковывали к дужке пятипудовой гири. Эта гиря называлась почему-то "грузинской", пользовалась широкой известностью в округе. Она редкую ночь оставалась свободной. Обычно с окрестных поселков сюда привозили пьяных казаков. К гире приковывали на несколько суток за шею таким образом, чтобы нельзя было ни сесть, ни лечь, и за это время они "вспоминали все молитвы и всех святых". Гиря вылечивала надежно - второй раз сюда не попадали. Когда казаки подходили к станичному правлению и ступали на знаменитую плиту, то творили крестное знамение и шепотом произносили: "Спаси меня, господи".
18 мая были заняты последние непослушные селения. Теперь начался ропот среди карателей, ведь уходили последние сроки сева. Учитывая это, казаки, в семьях которых не оставалось рабочих рук, были отпущены домой.
Но большая часть карателей оставалась под ружьем в местах волнений.
В год подавления бунта в Челябинском уезде картофеля было посажено в три раза больше, чем в предыдущем году. Посевы охранялись. Лишь осенью, когда картофель убрали, отряды были отозваны из мятежных поселков.