На телеграфной карте связи, изданной главным управлением путей сообщения в 1874 году, рядом с надписью "Челябинск" поставлена цифра "2". Она означала, что телеграфная станция - второразрядная, то есль работала только в дневное время с 7 утра до 9 вечера. Принимал телеграммы, различные текстовые документы, сводки и частные уведомления "господин телеграфист" в форменной казенной одежде, который, в отличие от "телефонных барышень", появившихся в империи позднее, трудился так, будто находился среди нижних чинов. Это обстоятельство, однако, не обескураживало посетителей, осаждавших станцию плотным кольцом в первые недели после открытия. Всех поражала таинственность труда телеграфиста, его несомненные знания работы на неестественно сложной машине... посылавшей любое слово, даже очень длинное, по проволоке. "А там, за тысячи верст, на другом конце проволоки, в Москве или совсем в Санкт-Петербурге (возможно, и в Тифлисе!) слово фиолетово отпечатывается на бумажной ленте, ее можно брать в руки и, разумеется, читать. Не чудо ли! Конечно, чудо, реальное диво, многим людям необъяснимое, как, скажем, был вполне понятен "телеграф зеркальный"...
Сущность тогдашней телеграфной связи состояла "в представлении конечного числа символов буквенно-цифрового сообщения в передатчике талеграфного аппарата соответствующим числом отличающихся друг от друга сочетаний элементарных сигналов". Такое объяснение, конечно, своей явной неконкретностью не удовлетворяло любопытство подданых империи, которые долгое время считали, что слова несутся в "пустотелых проводах", как эхо. Так, в либеральном юмористическом журнале "Искры" часто печаталась карикатура на "мужичка", не понимающего способа телеграфного сообщения: крестьянин, посылая в Питер "сынку по телеграфу сапоги с грамотой", подвешивает свою посылку на телеграфный столб...
Монтаж и установку аппаратуры, телеграфных опор и подвеску проводов вели специально созданные команды связи, подчиненные оренбургскому генерал-губернатору. Линию телеграфа Екатеринбург-Челябинск частично завершили в 1872 году, вторую, Челябинск-Оренбург, только через много лет. Здание станции под железной крышей с достаточно высокими окнами, большим залом и телеграфным (машинным) отделением отапливали дровами. Печи-голландки стояли по углам уютных комнат, в конторке имелись чернила черные с набором перьев, здесь же покоилась промокательница, а на стене висел портрет государя-императора. Во всех "залах" модно было помолиться, так как в каждом правом углу имелись иконы, висели лампады. На столике у конторки лежали кипы "Биржевых ведомостей", "Уральской жизни", "Нивы". При необходимости любой посетитель, даже не ожидавший телеграфного сообщения, мог здесь приобрести бювар с почтовыми принадлежностями, карандаши, ластик и даже пероочинительный ножичек в виде рыбки стерлядки...
За всем этим хозяйством, включая канцелярию, следил младший телеграфист. Ему же, кроме кастелянши, подчинялся и дворник - лицо по тем временам крайне важное и, разумеется, необходимое. Он следил за "приходящими и уходящими" гражданами, барынями и барышнями, военными и иными чинами. И если кто-либо из "приходящих" вызывал подозрение, сообщал или запоминал его личность "наружно". В холодные зимние ночи он кутался в большой казенный тулуп, в котором и дремал в подворотне. Летом же красовался в белом фартуке, вместо барашковой шапки на голове лежал картуз с лакированным козырьком, на околышке которого крепилась медная пластинка с буквой "Д". Дворник, он же и сторож, но совсем не вахтер-дворецкий и не швейцар, официально следил за чистотой и порядком, хотя и не чистил нужники. Зато ставил у водосточных труб ведра, чтоб лужи не заводились. А то ведь не могла пройти на станцию барышня в длинной юбке со шлейфом, или барыня, супруга какого-нибудь большого начальника, которая могла и осерчать из-за оплошности дворника. Так что дворники были и при старой власти, и при Александре Васильевиче Колчаке, и при чехах. И охраняли станцию телеграфную серьезно: при колчаковцах стоял у входа молодец в гимнастерке с погонами, при чехах - легионер в кепочке, при большевиках - красноармеец в буденовке с алой звездой.
Оборудование телеграфной станции обновили к трехсотлению Дома Романовых, а в германскую оно стало современней, разумеется, по тогдашним понятиям. После "Великого Октября" станцию потихоньку разворовали; ее чинили и белые, и красные, но полностью восстановили только связисты Пятой армии Михаила Тухачевского.