Цинковый завод ростом невелик. Особенно рядом с металлургическим или тракторным. Скромен, но честолюбив. Цену себе знает. Цветом он - серебристый Пахнет остро серной кислотой. Обликом -трубчатый. Рос трудно. В нужде. Надо бетон, железо, а ему - древесину. Из досок - чаны, из бруса - опоры, из теса -- кровлю. Даже водопровод протянули деревянный: бревна просверлили - и потекла по ним миасская водичка. В войну даже насосы из дерева точить надумали, но как надумали, так и раздумали.
Цинк - его ведь извлечь надо. Извлечь! Из руды. А в руде той, говорят, вся таблица Менделеева, а в таблице цинк скромненько стоит в четвертом периоде на тридцатом месте. То есть плюс тридцать -- в ядре атома и тридцать электронов вокруг ядра В четыре слоя. Чтобы извлечь цинк, требуется: первое •• огонь, второе - серная кислота и третье - электричество. Нигде его не видать, цинка, ни в руде, ни в растворах, а явится он только пластиной на катоде.
Для начала надо таблицу Менделеева в печи сжечь. Ну, не всю, но добрую половину. В руде (в концентрате, говорят профессионалы) чего только нет. Железо - есть, медь - есть, никель - есть, свинец - есть. И олово, и ртуть, и селен, и висмут, и таллий, и магний. А еще - золото и серебро. И уж никак не обойдется без серы. Ее более всего. Цинк с серой крепко дружит.
Она-то, сера, и выгорает в печи, газом клубится, взмывает.
Семь лет, от рождения и до самой войны, цинковый завод потчевал горожан сернистым газом, на который человечьи носы чихом отзываются.
А газ тот до воды жаден, в нее уходит. Только и надо, если без тонкостей, встретить газ водой - и получай кислоту, серную.
Мы, люди, на кислое не очень падки, а в организме цинкового завода кислота - что кровь. По трубам, желобам и лоткам течет она, разбавленная водой, из цеха в цех, из емкости в емкость. Без нее цинковая химия -никуда.
Большая часть кислоты, однако, - в цистерны, на рельсы, потребителям.
Сера, она как бы сама извлекается, только огоньку поддай - в небо уйдет, как и не было. А цинк...
Отлично, лучше некуда, если бы с одного конца запустить руду (концентрат), а с другого - сколько их там? - десятка два каналов, но
которым стекают чистый цинк, чистое железо, чистая медь и все остальное: пакуй, вези, продавай. А там есть что продать. И золото с серебром, пожалуй, не самое дорогое. Чем меньше метальчику, тем оно дороже.
Пока завод извлекает в чистом виде только цинк, кадмий и индий. Остальное - в клинкерах и кеках, то есть в смеси, отдает (продает, естественно) другим заводам. И ничего не выбрасывает в отходы.
Грех выбрасывать. Что ни выбросишь, все ценность. А то и драгоценность. Выбросишь - потеряешь. Мало того, навредишь среде. И той, что внутри, и той, что окружает. Штрафы плати. Ругань выслушивай.
Ситуация: выбросишь - одни минусы. Не выбросишь - одни плюсы. Элементарный выбор. Уже много лет экономика и экология стали на цинковом заводе сообщающимися сосудами: чем лучше экономике, тем лучше экологии. И наоборот.
А что, совсем ни-ни? Не совсем. Бывает, поперхнется аппарат газом, выдаст его наружу... Так ведь стар завод, дряхл, дыряв.
Без цинка жить можно. В принципе. Нельзя, что ли, без оцинкованных труб или ведер? Без цинковых белил? Без автомобилей? Без самолетов? Без... Без кадмия тоже можно, если на то пойдет... Но, не будет ядерных реакторов. Какой-то хитрой оптики не будет - а кто ее видел? И без индия люди жили. Телевизоры не смотрели. С компьютерами не общались. Радио не слушали. Обходились. Говорят, градусник на основе индия способен отсчитывать градусы где-то за 3000, а к чему оно, такое пекло? Без цветных металлов жить можно. Но не хочется. Серо будет без них и темно, как в пещере во время ночной грозы в каменном веке.
Кстати, об индии. В тонне сырья его 60 граммов. И надо извлечь! Очистить. Так очистить, чтобы примесей было - сколько? Пять атомов примесей на миллион атомов индия. Представили?
Когда индий остыл в чушке, его не то что трогать - дышать на него нельзя. Сразу - в пакетик прозрачный и в штабелек. Строго говоря, на чушку индия и смотреть не очень дозволяется. Чтобы дурные мысли не мутили подсознание. Потому как один килограмм индия стоит 400 долларов.
Цинковый завод имеет 12 процентов мирового выпуска индия.
Детство заводское было тяжелым. Недоноском родился, хиляком и рахитиком. Считай, пятнадцать лет не мог дотянуть до планки плана. Ни разу. Не знал радости рапортовать. То есть цинку набирал все больше и больше, а догнать план не мог. Да и как было догнать, если весь он был дефектный. На ходу кашлял. Иначе, как в противогазе, в обжиговый цех, бывало, не зайти. А ямина, так называемый зумпф, в который сливали остатки растворов, зимой исчезал в туманной завесе. Закашляешь. А кашель,
известно, передается. От завода и город стал покашливать.
Первых директоров - сколько их было? - Козырин, Брауде, Маликов -одного за другим записали во враги народа, только их и видели. А когда врагом обьявили самого Кузьму Рындина, выше которого в области никто не стоял, тут и у себя на заводе стали приглядываться друг к другу: не вредитель ли? С первого года жизни у завода была одна будничная забота - ремонт и одна заветная мечта - реконструкция. Без ремонта все бы обвалилось, рухнуло, но пока не обвалится и не рушится - нет реконструкции. Не могло быть у директора большей цели и большего успеха, чем добиться у правительства реконструкции. На ее выпрашивание уходило едва ли не больше лет, чем на исполнение.
Была реконструкция 1 956 года, рассчитанная на десять лет с удвоенным выпуском цинка. И следующая, действительно коренная, начавшаяся в 1985 году и забуксовавшая через несколько лет.
Завод строит лучший в мире комплекс электролиза цинка. Специалисты завода, в том числе сам директор, объездили весь мир, чтобы увидеть и заложить в проект самые новые достижения в цинковом деле. И самим не верилось, что завод, наконец-то, откажется от ручной сдирки цинка, когда рабочий стоит над ванной с кислотным раствором и сдирает пластины с катодов. В новом цеху эту работу должны взять на себя автоматы.
Цех, собственно, стоит. И почти все оборудование смонтировано. Осталось всего ничего, но... Государство бросило завод. Вместе со всеми его долгами. Рабочие стали уходить в кооперативы. Близился крах. Надо во что бы то ни стало найти инвестора. И инвестор нашелся, Рвромин Иностранная фирма. Хорошо знакомая, давний партнер, но все-таки из Европы. Завод был в цене. V всех, кроме государства. Цена одной тысячерублевой акции достигла - шутка ли сказать? трехсот тысяч рублей! V заводской проходной терпеливо дежурили "рафики", скупавшие акции. Многие рабочие продали свою долю. Кто за тридцать тысяч, кто за шестьдесят, кто за двести, кто за триста. Квартирку купил себе или сыну - и то ладно. На "Таврию" набрал, чтобы в сад ездить - и доволен.
В итоге у Евромина - пакет. Теперь он хозяин цинкового завода. Внешне почти ничего не изменилось. Если не считать того, что Евромин строит в Челябинске отель на европейский манер. Те же - в конторе, те же - в цехах. Невидим Евромин. Пока.
Завод достался Евромину очень дешево - за 60 млрд. рублей. А только нового оборудования в новом цехе - на 44 млн. долларов, то есть в три раза дороже. Обманул? А что прикажете -- не брать? Заводу, словно трактирной девке, ничего не оставалось, как ждать, кто его купит.