Режим полигона в большинстве случаев круглосуточный — вывоз мусора в зависимости от загруженности и масштаба города не прекращается, новые мусоровозы могут въезжать на московский полигонах каждую минуту. Так, в непрерывном темпе работают и мусорособиратели, изредка отвлекаясь на перекур, отдыхая на выброшенных диванах, креслах или стульях. Тут же они и обедают. У нас нет данных по поводу их работы в ночное время суток, однако согласно мировому опыту такая практика распространена.
Полигоны различаются по степени структурированности отходов. Чем качественнее полигон обрабатывает мусор, тем больше требований к персоналу, необходимого оборудования, и соблюдения норм регистрации. Полностью упорядоченных полигонов и абсолютно неструктурированных вместе с тем не встречалось, эти две крайности «идеальные типы» для российской ситуации. На одних полигонах заключают официальный договор (чаще — у мигрантов), на других почасовая оплата или же некоторые блага — в Туле голодным бездомным предоставили деревенский дом, привозят необходимые свежие продукты.
Мы имели возможность пообщаться с одним из координаторов мусорного полигона (лицо, отвечающее за распределение отходов) а также с бухгалтером. Каждая представленная роль отличается от других, но в то же время они являются взаимодополняющими. Дискурс о повседневности одной группы содержит часть дискурса повседневности другой, но разделяя «мы» и «они». Групповая идентичность строится по принципы «свои» и «чужие», вся рабочая и бытовая деятельность проводится в рамках своей группы. Бездомные обезличивает мигрантов: «эти», «они».
Часто различается и специализация, одно сообщество занимается сбором макулатуры, другое — сбором пластика или стеклотары. Широко распространена тема алкоголизма, которому подвержены бездомные. Если поиск отходов заставляет их принимать определенные обязательства и терпеть режим ограничений, то алкоголь в тетрапаках, с другой стороны, разрушающий фактор их деятельности. Они зависимы от одно и другого в малой степени, но как правило алкоголь — цель, а отходы средство. Если есть потребность задержать работника, администрацией вводятся штрафные санкции за выпивку. Быт андрекласса у других «официальных» ролевых элементов на полигоне в представлении каждой группы различается, но при этом с снис-ходительным и сочувственным сожалением работники полигона всегда положительно отзываются о бездомных ( что не сказать о мигрантах), рисуя их вполне добродушными людьми с неудачливой судьбой. Попадание на свалку происходит вследствие жизненной трагедии, невозможности перебороть слабость к спиртному, либо неудачные семейные обстоятельства. Часто они живут в своем прошлом, соревнуясь в том кем они были в лучшие времена. Тот, кто работает десятилетия в организации, упоминает, что наиболее большие поселения возникали в 1990-е годы. Полигон наиболее стабильная возможность заработка, и выступает как новая почва для ресоциализации. У них есть «хозяин». Кажется, что полигон не разрушает, а поддерживает их жизнь настолько, насколько это возможно с его экологическими ограничениями. Выжить на полигоне, возможно, легче чем в мегаполисе. Полигон распространяет ореол вытесненного пространства в радиусе полукилометра, а благодаря своему расположению (близость лесов) и более, а потому может позволить создать собственное жилище из подручных материалов. Самодельные печки, о которых рассказывают респонденты — одно из решающих факторов выживавания в данной среде в холодное время года. Организация быта из отходов — особый вид практики, требующий искусности, где жилое помещение отражает потребности конкретного человека. На данный момент на полигоне не замечено выраженной гендерной спецификации разделения труда, то же можно сказать и о быте. Со всеми важными жизненными событиями (роды, смерть) они справляются сами, для них не имеет значения институциональное закрепление процедур — регистрация таких событий в ЗАГСе, медицинское обследование и прочее. Нам не пришлось видеть детей, за исключением представленной респондентами девушке, которой, по их словам, 12 лет (см. ниже рис. 4). Так, способы и практики их воспитания в данном пространстве неизвестны.
Роль бездомного работника на свалке выражена другими участниками так: «в нем изначально что-то не так, что в нем чего-то недостает, отчего он не может функционировать нормально». Предметом гордости со стороны мусорособирателей является улов за день, а официальные работники часто рассказывают о технологических улучшениях. Есть и нетрадиционные способы применения пространства мусорного полигона — рассказывали о разведении червей для рыболовства с целью продажи, коллекционировании некоторых предметов.
Свалка, полигон как исключенное пространство предметов не единственное возможное место обитания мусорособирателей, тряпичников и бездомных. Массы отходов образуются и распределяются в обычных городах, образуя районы по переработке отходов. Примером этому могут послужить город мусорщиков в Каире, город Гуанчжоу в Китае, специализирующийся на электронных отходах.
В сумме на всех собранных в СМИ репортажах (около 500 снимков, см. Приложение) представлены люди всех рас. Портрет типичного мусорщика: поношенная (часто рваная или грязная) одежда, иногда в несколько слоев, в руках разнообразный мусор, мешки с мусором или предметы, которые относятся к данной деятельности — телега, машина, палки для переби-рания отходов, часто нездоровый внешний вид. Головной убор защищает от птиц, на ногах всегда прочные ботинки или же высокие сапоги — защита от грязных соков, источающихся свалкой. В России на мигрантах часто можно заметить униформу уборщиков или ту, которую используют на строительной работе (оранжево-черная отражающая куртка). Исключения составляют африканские, мусульманские страны, Египет и Индия. В перечисленных странах можно увидеть традиционную для данных государств одежду (в Индии — сари, у арабов — тюбетейки, длинные балахоны). Орудия переноса мусора могут весьма отличаться. Наиболее простой вариант — мешок, он может использоваться только если мусор перетаскивается на месте или на небольшие расстояния. С велосипедом (Китай) удобно передвигаться на достаточно большие расстояния и заниматься свободным поиском мусора в городе. Он может быть двухколесным, но наиболее адаптированы для этого специально оборудованные трехколесные велосипеды. Наиболее мощный помощник — личные машины. Они распространены в Египте в городе Мусорщиков, позволяют не только передвигаться на дальние расстояния, но и забирать большее количество разнообразного, более тяжелого мусора. Иногда используются лошади. В принципе, то что существовало в средние века, в начале ХХ века существует и сейчас, исключая сложную технику.
Особый интерес представляет египетский город мусорщиков (Маншият-Насир) как социальное образование. В городе существует целая гильдия христиан — коптов, занимающихся сбором и переработкой мусора. Их называют заббалинами (араб. jMJy?Lf, Zabbaleen) Они пришли из зоны Суэцкого канала сразу же после Шестидневной войны 1967 года, поселились около местной достопримечательности Кафедральный собора Св. Девы Марии и Св. Симеона сапожника в Каире. В город не проведены канализация и электричество, нет даже водоснабжения. Их численность насчитывает около 40 000 человек {15}.
Они свозят мусор на специально отведенную территорию в собственном доме, там же зачастую его перерабатывают или вывозят по договору. Правительство не вмешивается — квартал заббалинов уничтожает около 85 % мусора — и на предложение ввести механизированную модель производства не реагируют однозначно — копты однажды уже громили раздельные сборные контейнеры, и правительство отказалось от внедрения их в дело. Занятие мусорщика считают здесь нечистым - человек, копающийся в мусоре, осквернен, подобен свинье, что представляет неприкасаемое табу.
Утром, когда происходит время мусульманской молитвы, они приезжают в центр города, забирают мусор у домов и возвращаются к себе, и там же начинается сортировка мусора, где часть остается для собственных нужд, часть идет на переработку, и третья часть, состоящая из объедков, остается домашним животным. Они сортируют бумагу, пластик, и прочее бытовые и пищевые отходы — затем они уничтожают их либо на месте (сжигают прямо у себя на территории), либо перевозят в специально отведенное для этого место. Египетским властям придется использовать насильственные методы, если вдруг они всерьез решатся на серьезные шаги в модернизации технологии утилизации отходов.
Без мусора этот город напоминал бы обычный египетский район, однако постоянное присутствие людей, переносящих мешки, машины, загруженные мусором говорят о том, что здешние мусоросборщики занимаются этим постоянно. Это город-свалка, повседневная жизнь которого целиком подвластна мусорным массам. Приготовление еды и сортировка мусора происходит на одних и тех же улицах. Повсеместно можно встретить христианские символы — данный район населяют копты — беженцы. Они располагаются как в домах, так и на внешней стороне улицы во дворах, по-видимому являясь знаком — иконой и знаком — объединяющим. Это могут быть кресты как на фото ниже, иконы, нарисованные своими руками или росписи на стенах со святыми. Для мусульман это может означать, что они вторглись на иную территорию.
Сортировкой мусора, в основном, занимаются женщины и дети, мужчин чаще можно увидеть за переносом или перевозом мусора. С помощью специальных кранов мусор, не помещающийся на улице транспортируется на крыши. Обилие продуктов на торговых прилавках на улице соседствует с кучами отходов. Дети играют с мусором; там же, на внешней стороне улицы сохнет белье.
Что касается Бразилии, то речь пойдет о крупнейшей свалке Рио д Жанейро — Jardim Gramacho. Про нее снят документальный фильм "Wasteland" 2010 года. Здесь работают около двух с половиной тысяч человек, которые и живут рядом в поселении, находящимся на этом же острове-свалке. Их называют катадорес — «те, кто перебирает мусор». Мусорщики собирают бумагу, пластик, металл, и прочее — то, что переработчики-оптовики оплачивают. Мусор продают прямо здесь. Собирают около 200 тонн вторичного сырья. Столько производит каждый день город в 400 тысяч человек. 70 процентов мусора из Рио и 100 процентов с окрестностей (имеется ввиду бедные районы). Женщины предпочитают собирают то, что легче переносить — бумагу, пластик, мужчины — материалы потяжелее.
Бразильская ассоциация катадорес является открытым объедением, с определенными правами и внутренней организацией Их отношение к собственной профессии является уникальным, хотя их жизненный путь весьма трагичен — нищета заставила их собирать мусор. Однако в данной общности никто не чувствует себя «выброшенным» маргиналом. Эта ассоциация основана на трепетном отношении к своей работе. Интервью, которые люди давали в документальном фильме, показывают, что профессия сборщика мусора не просто не стыдна, но полезна для общества. В этой группе психологическая взаимопомощь и солидарность — основная ценность. Образуются семьи, существуют нормы поведения в организации, отстаиваются права организации. Семья — одна из главных ценностей, ради которой эти люди зарабатывают деньги. Если человек попадает сюда, это, безусловно, падение, но не исключение из общества. Настоящим клеймом, деградацией на дно считается проституция и преступление, здесь же организация свалки и само перепроизводство мусора легитимизировано и не криминализировано.
Материал, из которых состоят отходы, формирует человеческую среду, в особенности, социальной ниши, занятой ее переработкой. Яркий пример этому китайский город Гуанчжу. Опасный мусор здесь импортируется из более богатых стран (таких как США, не подписавших Базельскую конвенцию). В данном случае специализация мусорщиков — электроника, пожалуй, один из самых вредных видов мусора. Требуется высокотехнологичное оборудование и жесткое соблюдение правил экологической безопасности, которые явно отсутствуют и в Гуанчжу, и в Индии, Гане. Несколько деревень, превратила свои дома в подобие мусороперерабатывающих фабрик. Их процесс работы состоит в том, что собранные отходы, такие как провода, перерабатываются в сырье путем сжигания на месте с целью получения ценных металлов, что становится опасным для здоровья человека и окружающей среды. Прямо в домах люди создают рабочее пространство — для каждого материала отдельная емкость (плошка) для сортировки сырья, специальные щипцы, молотки. Они - практикующие мусоросборщики определенной квалификации. Мусор (крайне опасный мусор) воспринимается здесь как нечто обыденное, и действия, которые над ними производятся — повседневная работа, ничего более. Структурированность, упо-рядоченность самодельных лабораторий — особенность целых поселений, уже глубоко укорененная и разработанная практика, не только «семейный бизнес». Дети — точно такие же работники, как и взрослые. Посреди мусора они играют, учатся, собирают с помощью корзин вторсырье, общаются между собой.
Переработка электрического мусора также распространена в Гане. Здесь мы не увидим ни поселков, ни деревень, люди живут прямо на свалке Агбогблоши. Из инструментов большие тачки на четырех колесах от машин и с плоским горизонтальным дном, на которые грузятся мусор. Скот пасется прямо на свалке, жилища (скорее - «комната отдыха») может располагаться там же.
На Гватемале нелегальные рабочие используют магнит в поисках металлолома. Люди ходят по сточной воде из свалки и держит его в руках, на лице у них пена от стекающих в водоем отходов. Как далеко люди могут зайти в пренебрежении безопасности, предугадать нельзя, но большое количество фотографий и проанализированной литературы из всех собранных ресурсов ясно показывают что нарушается большинство важнейших правил гигиены. Иногда попадаются золотые украшения, они наиболее ценны.
На Камбодже переработка мусора происходит не только днем, но и ночью. Стремясь больше заработать, люди одевают специальные каски с фонарем и идут на свалку. Многие просиживают здесь все время с детьми, или же дети помогают взрослым. Как мы можем видеть, люди не стараются оберечь детей от вредной для здоровья практики, скорее, наоборот.
Реже всего можно увидеть жилища мусоросборщиков. Пространство их жилья построено из подручных материалов, и сложно дать интерпретацию предметам, расположенным вокруг.
Довольно длинные и широкие мосты в Афганистане, под которыми течет зловонная канализация служит пристанищем для сотен наркоманов. Это не совсем мусорный полигон, однако приватизированное отходами пространство, представляющее отвращение и табу. Сюда они могут приходить как за тем что принять дозу, так и за тем чтобы пробыть достаточно долгое время как своего рода в гостинице, в «клуб». Спят они на картонках, и здесь же колятся. Впервые мусор здесь не выступает как некоторая ценность, хотя не исключено что что-то из того, что здесь находится, они съедают. Никаких взаимодействий с мусором не замечается, хотя люди вдыхают его и практически смешиваются с ним на земле. Судя по шприцам, самокруткам, приспособлениям для вдыхания веществ, принимаются разные по тяжести воздействия наркотики. Часть наркоманов — бывшие беженцы, военные, другая - афганцы уехавшие на заработки в соседние страны и пристрастившиеся там к наркотикам.
На свалке в Мазари — Шарифе люди смогли выдолбить в скале рядом со свалкой пещеры, где они живут или употребляют наркотики. Они либо спят, либо находятся в измененном состоянии сознания. Все наркоманы — мужчины, как молодые, так и среднего возраста, судя по одежде — нищие (и) или бездомные. Вонь от мусора и отходов охраняет их от чужого внимания, очерченное грязью пространство отделяет «чистых» людей от них самих и лишний раз заставляет держаться в стороне.
В Бангладеш в городе Читтагон, который является самым крупным центром по переработке кораблей, работают мужчины всех возрастов, и хотя они занимаются легальной работой, но она еще вреднее и опаснее для здоровья, чем обычный мусор.
Они имеют дело со сложными материалами и остатками ядовитого топлива, но многое делают голыми руками. Место в Читтагоне со свалкой кораблей выглядит исключительно колоритным, старая техника занимает огромные пространства, и не сразу можно понять что это тоже свалка, хотя и узкоспециализированная. Сначала заброшенные корабли на фоне бескрайнего моря рисуют фантастические пейзажи, но как только появляются рабочие, одетые в грязную одежду, все преображается. Проводится широкий спектр работ с различными инструментами по отделению частей корабля. Эта работа противоречит образу собирателя мусора, тряпичника, выбирающего из недр свалки предметы повседневного бытового обихода, однако данные корабли на самом деле не что иное как вторичное сырье, причем довольно токсичное. Перечисленные исключения — городские пространства, занятые отходами, узкоспециализированные свалки, районы — только давно спрогнозированное начало наступления феномена непрерывно возрастающего количества отходов в повседневную человеческую жизнь. Их ценность неоспорима так же как и урон, который они приносят уже сейчас, при опасно рационализированной системе управления производством.
Массы отходов определенно начинают доминировать над повседневностью. Одна из составляющих этой проблемы, андеркласс, выживающий за счет мусора, остается практически не исследованной, особенно в России. Но именно они составляют одну из главных движущих сил в странах, не способных организовать достойную и безопасную политику рециклинга.
Что касается российской ситуации, то в зону риска попадают не только бездомные, иммигранты, которые очень охотно идут на сбор отходов, но и рядовые граждане, жилье которых оказывается поблизости от полигонов. Именно они и экологические организации являются сообществами запускающими механизм борьбы за очищение территорий. Нет никаких ассоциаций мусорщиков, никакой идеологии, которая могла бы регулировать направление такой деятельности. Работа на свалке для бездомных что- то наподобие freelance, при этом иммигранты за нее держатся в большей степени. Та ситуация, которая присутствует сейчас в России, то есть продуманная организованная анархия - продукт слабой, незаинтересованной муниципальной власти, сильного частного сектора, отсутствия правового контроля. Такое положение дел в России и мире сохранится до того момента, пока в конечном счете не изменится управление ресурсами отходов.
Интерес к данной общности мал, ошибочно никто не воспринимает мусорособирателей как ресурс, который, кроме опасности, хранит в себе и богатый капитал — капитал трудовой, социальный, культурный. Именно «выброшенное общество» обладает практиками, знание которых игнорируется администрацией и жителями регионов, знание, которое могло бы принести немалую пользу. Но если не обезопасить их деятельность, то велика возможность распространения не только смертельных эпидемий, но и необратимого изменения окружающей экосреды, способную повлиять на генетику в большей степени, чем нам кажется.
Ответ очевидный — требуется законодательство о введении раздельного сбора мусора, обучение персонала, установление и узакониванивание норм, регулирующих рециклинг отходов с жесткими санкциями и уголовной ответственностью, переустройство производства по принципу zero waste, установка дорогостоящих фильтратов и очистительных технологий, ликвидация существующих полигонов, а также, самое важное — обучение рядовых граждан особой науке обращаться с собственными отходами, той наукой, которые некоторые передовые европейские страны уже овладели. Неформальность обстановки, в которой происходят в огромном количестве нелегальные сделки создают мощный теневой рынок, подрывая возможность модернизации.
Автор: Ермолаева Ю. В., Москва