Поэтика и символика свадебных песен орловской области (вербальный код ритуала)

Вербальный (словесный) код является одним из важнейших символических «языков» свадебного ритуального действия. Посредством вербального общения в ритуале передается наиболее значимая информация, имеющая ключевое значение для реализации всего ритуала. Слово как основная единица фольклорного текста является базовым, центральным, ключевым знаком и выступает в обряде в качестве главного выразителя смысла. По мнению А. К. Байбурина, «слово в ритуале - поэтическое слово, освобожденное от конкретики повседневного общения. Определение «поэтическое» указывает на специальную организацию словесного текста. Любая реплика, не говоря уже о песнях, причитаниях, любое высказывание, являющееся структурным элементом ритуала, так или иначе, несет на себе печать дополнительных ограничений, в результате которых мы имеем дело не просто с высказываниями, а с формулами, не просто с речью дружки, а с приговорами дружки» [1, с. 209]. Таким образом, ученый указывает на то, что «словесный текст является структурным компонентом ритуала только в том случае, если он не имеет спонтанного характера и дополни­тельно организован» [Там же].

Зерном вербального кода обряда являются поэтические тексты исполнявшихся на свадьбе песен. Поэтические тексты песен не только участвовали наравне с другими элементами вербального кода в создании «текста» обряда, но и интерпретировали его в символических образах. По мнению С. Г. Лазутина, «символика - это общефольклорное качество текстов, но в свадебных песнях оно проявляет себя особенно ярко, прежде всего, как способ лиризации повествования, с одной стороны. С другой стороны, символика выполняет обрядовые функции, то есть усиливает магическое значение обрядовых действий» [2, с. 98]. Под символикой понимается система изображений персонажей, их внутреннего состояния и взаимоотношений при помощи традиционных и устойчивых иносказаний, представляющих собой различные виды замены одного предмета, действия или состояния другими предметами, действиями или состояниями.

Рассмотрим круг символических образов поэтических текстов сва­дебных песен Орловской области с точки зрения дифференциации их жан­ровых разновидностей.

Ритуальные песни. В той группе ритуальных песен, где сами песни являются обрядами (песни-обряды), система художественных образов ма­лоразвита. Так, перед отправлением свадебного поезда в дом невесты ис­полнялась песня «Наш дружок поезд обегает» со следующим содержани­ем: «Наш дружок поезд обегает. / И свашунькя молоденькая хмелем осевает. / И все князья-бояре, соезжайтесь уместе, / Ловите хмелину, ехати в путину, / Ко Божьему храму». Здесь поэтический текст песни содержит лишь четкие указания к действию участников и призван был помочь в реализации самого обряда.

Для ритуальных песен, комментирующих обряд (песни об обряде), характерна более развитая система символических образов, посредством которых расшифровывается то или иное действие в обряде и в художест­венных образах передается смысл происходящего. Интересна в этом отно­шении песня «Клен был да не деревце», исполнявшаяся после обряда раслетания косы, где потеря девичьей воли невесты сравнивается с поломан­ным деревцем и пощипанной смородиной: «Клен был да не деревце, смо­родина да не ягода. /Мы клен поломали, смородину пощипали. / В нас была да не девушка, красная Марьюшка. / В ней была да коса русая, шелком за­плетена, а золотом перевита».

Учитывая иносказательный характер многих действ свадебного об­ряда, многие исследователи считают, что самой древней композиционной формой песен с символическими образами является такая, когда символы даются без всяких расшифровок. Реальным комментарием к символам в таком случае является сам обряд. Ярким примером могут послужить две песни, исполнявшиеся в пути следования свадебного поезда в дом невесты: «Не стой, верба» и «По торной дорожке». В поэтическом тексте песни «Не стой, верба» образ невесты сравнивается с вербой, срубленной боярами под корень. Вырванный с корнем кустарник символизирует навсегда ото­рванную от родительского дома девушку: «Не стой, верба, зли дороги, / Будут ехать семьсот бояр. /И будут вербу сечьрубити, с корня валити».

Интересна с точки зрения образности песня «По торной дорожке», где невеста изображена в образе «зайки», а жених со своей родней - «стай­кой борзых собак», которые пытаются угнаться за «зайкой»: «По торной дорожке, да там зайка бежала. / Как за зайкою гонют, да борзые собаки. / А зайка Богу молит: «Уняси меня, Боже, /Да к темному лесу, да к зеле­ному саду».

После серии выкупов обрядовое соединение жениха и невесты сопровождается в песнях новыми поэтическими образами, такими как -«черный воронище» поймал «курочку рябую». В иносказательной форме об этом говорится в тексте песни «Ой, по двору, двору»: «Ой, по двору, двору Ивановому, / Там ходила курочка рябая с малыми пестлятками. / Аткель да не взялся-подъявился черный воронище. / А ловил эту курочку, а ловил эту рябую за правое крылушко».

Наибольшее распространение в обрядовой свадебной песне имел та­кой способ расшифровки поэтических символов, который получил назва­ние психологического, точнее сюжетно-образного параллелизма. Первая параллель такой песни всегда символическая, а вторая - реальная. Ярким примером может послужить свадебная песня «Прилетели, да на озеро», исполнявшаяся во время выкупа невесты стороной жениха:

«Прилетели да озеро семь селезней. / Они сели, да на бережку чере­дом. / Да поствили селезенюшку передом. / - Выходи-ка, серая утка с тро­стника вон, / Выбирай-ка, да косатая, какой твой. / Тот-то мой, тот-то мой - селезенюшка косатый. /Приехали да к терему семь молодцов. /Да и встали возле терема черядом, / Да поставили Иванушку перядом. / Выхо­ди-ка, красная Марьюшка, с терема вон. / Выбирайка, Григорьевна, какой твой. /- Тот-то мой, тот-то мой - Иванушка молодой».

В поэтических текстах прощальных песен, звучавших на девичнике и утром свадебного дня в доме невесты, развиваются мотивы утраты с вольной девичьей жизнью, расставания с родным домом и любимыми подругами, страх перед будущей замужней жизнью. Поэтична лирическая песня, зву­чавшая на девичнике «Вы цветы мои, лазоревые», где просватанная девушка изображается в виде аленького цветка, который был сорван: «Вы цветы мои, лазоревые, /Много было вас насеянных. / Немножечко зародилося, / Зародил­ся один аленький цветок. /И того-то люди сорвали».

В песне «Уж ты елка, наша елушка» образ девушки-сироты вопло­щается в символе «елушки», у которой нет «листочков, веточек»: «Уж ты елка, наша елушка, зелена была сосенушка. / Всколыхнися, наша елушка на все четыре сторонушки. / Вот усе листочки, веточки? / Вот усе ли гости съехались? / Одного ли гостя нетути, что родимыва батюшки».

В поэтическом тексте песни «На Дунай, на речонке» образ реки сим­волизирует дорогу невесты в «иной мир», обозначает границу между раз­личными мирами - между уходящим временным периодом и грядущим. В песне невеста горюет у реки: «На Дунай на речонке, да на белом камушке / Татьянушка умывалася, Владимировна печалилася. / Лицо белое остудила, самаречу говорила: / «Головушка моя горькая, / Сторонушка незнакомая».
Приезд жениха и свадебного поезда в дом невесты перед венчанием рисуется в образах «надвигающейся тучи грозовой», «сбушевавшегося буйного ветра», «разыгравшегося синего моря». В песнях невеста просит подруг «схоронить ее горькую, разнесчастную»: «Ветры буйны сбушевалися, / Воротички растворялися, широкие распахнулися. / Ой, каретушка во двор въехала, стеклянная ускатилася. / Наша Люба сторонилася, Ива­новна, испугалася, / По подружкам узметалася. / - Уж девки, мои девочки, уж кумушки, вы подруженьки. / Схороните меня горькою, разнесчастную. / Как приехал спобедитель мой, спобедил мою головушку. / Расплел косу русую, выплел ленту алую».

Яркое художественное развитие в традиционном свадебном обряде Орловской области имел ритуал величания. В величальных песнях, ис­полнявшихся главным образом на свадебном пиру, в идеализированном плане были представлены жених, невеста, свадебные чины и все гости на свадьбе. Весь спектр художественных средств, используемых в величальных песнях, служил усилению, подчеркиванию самых красивых черт внешности величаемого, самых благородных черт его характера, самого великолепного со стороны поющих к нему отношения. Образы жениха и невесты поэтиче­ски раскрывали разнообразные символы природы. Жених в песнях - «ясен сокол»; невеста - «ягодка красна», «веточка виноградная». Символы могли быть и парными: голубь и голубка, «два яблочка медовых».

В величальных песнях воспевались положительные качества того че­ловека, кому они были адресованы. Качества этого человека изображались часто с помощью гипербол. В величальных песнях, адресованных жениху, подчеркивается исключительность молодого человека. Его внешние каче­ства гармонируют с внутренними достоинствами. Он умен и речист, добр и весел. Будучи богатым, он остается добрым и щедрым. В песне «Как на горке дубок» так и поется: «Он богато, богато живет, / Он денюжку на денюжку кладет. / Он рублем тебе дверь открывал, / Он полтиною по го­роду швырял, / Из неволи сирот выкупал».

Большую роль в величаниях играли портретные характеристики ге­роев. Если речь идет о холостом парне или женихе, то всегда перед нами красивый, модно и богато одетый добрый молодец. Его волосы: «У Ива­нушки кудри щастаи, / По плечам лежат, словно жар горят, / Словно жар горят, ярче полодня...». Его одежда: «Иванович не жанат, не жанат. / На нем шапка с королем, с королем...». Его походка: «Он хорошо ходит, манерно ступает, / Сапог не ломает, чулок не марает, / На коня садится, а конь веселится. / По улице едет - вся улица светит.».

Такую же аналогию сходства можно провести и с величальными песнями, обращенными к невесте. В поэтическом тексте песни «Ой, ягодка красна», адресованной невесте, девушка рисуется в образе красной ягодки, растущей на пригорочке: «Ой, ягодка красна, ой, где ж ты росла? / Я на горочке росла, на пригорочке зрела». Качества невесты в песне представле­ны в превосходной степени: «Ой, Марьюшка умна, Ивановна, разумна».

Взаимная любовь молодоженов выражалась в песнях в поэтических символах голубя и голубушки. В песне «У голуба, да голубушка под кры­лом» рисуется будущая счастливая семейная жизнь молодых: «Ох, у голу­ба, да голубушка под крылом. / Ох, у сизова, сизокрылая, под правым. Ох, у голуба, да голубушка спрашивала. / Ох, у сизова, сизокрылая, пытала. / Ох, и где ж мы с тобой, да голубчик мой, жить будем? / А мы жить бу­дем, да голубушка, в горенке. / Ну а что ж мы с тобой, да голубчик мой, есть будем? / А мы есть будем, да голубушка, белый хлеб. /Ну а что ж мы с тобой, да голубчик мой, пить будем? / А мы пить будем, да голубушка, сладкий мед».

Из всего сказанного можно заключить, что поэтические символы в свадебных обрядовых, прощальных и величальных песнях выполняли важную роль. Можно предположить, что метафоричность отражала глу­бинную суть ритуала как способа общения между «своим» и «чужим». Та­кое общение считалось возможным только с помощью языка (языков), от­личного от того, который обычно используется между людьми. Инакость ритуального языка достигалась с помощью системы замен и иносказаний.

1. Байбурин, А. К. Ритуал в традиционной культуре / А. К. Байбурин. - СПб., 1993. - 240 с.
2. Лазутин, С. Г. Поэтика русского фольклора: учеб. пособие для филол. фак. ун­тов / С. Г. Лазутин. - М.: Высш. шк., 1981. - 221 с.

Источник: Пятые Лазаревские чтения: «Лики традиционной культуры»: материалы междунар. науч. конф. Челябинск, 25–26 февр. 2011 г.: в 2 ч. / Челяб. гос. акад. культуры и искусств; ред. проф. Н. Г. Апухтина. – Челябинск, 2011. – Ч. II. – 350 с.

Автор: Чернобаева О. В