Неподалеку от истока река теряет сама себя в обширном болоте. Она как бы останавливается, покоренная пространством. Конечно, какое-то течение сохраняется и в этой осочьей и камышовой заводи, но вряд ли оно чем-то проявляет себя внешне. Тут, может быть, останавливается не только течение воды, но и течение времени. Потом, зайдя в узкое русло, Миасс вновь обретет исконное стремление течь к какому-то неведомому краю, но здесь - только покой и отреченность...
Нигде больше такое не повторится с самим Миассом, зато его приток Зюзелка в былые времена терялся в болотах ниже деревни Селяева. И до сих пор этот изгиб реки на картах рисуют пунктиром, хотя Зюзелке давно уже вырыт канал, а болото высушено так же, увы, бестолково, как и везде.
Люди всегда боязливо избегали неверную топь. "Никчемность" болот коробит нас и поныне. Тихие болота мы норовим разбудить, призвать к кругообороту, переиначить их предназначение, непонятое нами. Проще говоря, лезем, куда нас не просят.